Компания E-GENERATOR.RU начинает серию публикаций «имиджевые портреты российской оппозиции».
Имиджевый портрет политика формируется на основе многих источников, из которых наиболее важные – это то, как в ведущих СМИ «подается» сам политик и освещается его деятельность, это мнения о политике, высказываемые другими публичными людьми, это и результаты социологических опросов, и те отзывы, комментарии, которые пользователи Рунета оставляют на форумах и блогах. Но речь самого политика, то, как он откликается на окружающие события и мнения о нем – наиболее яркое и достоверное свидетельство о его внутренних установках и мировидении.
Для публичного человека речь – это средство создания и управления действительностью. С помощью речи политический деятель обращается к сотням тысяч и миллионам сограждан, пытается убедить их в своей правоте (адекватности своей модели мира) и привлечь их на свою сторону. Но говоря, политик проговаривается (мы подразумеваем неподготовленную речь) – по тому, что и как человек говорит можно понять как он мыслит, что его по-настоящему волнует и какие смыслы в его картине мира являются доминантными. Поэтому, исследуя речь политического деятеля, мы можем реконструировать наиболее значимые, транслируемые им фрагменты собственной картины мира, которые отображаются, складываются в целостный образ и оцениваются в сознании общества. Этот целостный образ можно назвать «имиджевым портретом».
Для создания имиджевого портрета Г. Каспарова были отобраны его семь довольно объемных интервью и ответов на вопросы за 2007 год . Общий объем материала составил около 3 печатных листа (112 тыс. знаков). Весь материал исследовался многоаспектно. Во-первых, с помощью метода контент-анализа был составлен частотный словарь политика; затем проводилась классификация слов и группировка их в смысловые блоки (например, эмоциональная сфера, интеллектуальная сфера, политические партии, личные имена и т.п.). Во-вторых, изучалась грамматическая организация высказываний, стилистические средства, в том числе и средства выразительности, средства и способы аргументации.
ОСНОВНЫЕ СМЫСЛЫ ОБРАЗА МИРА Г. КАСПАРОВА
(по результатам контент-анализа)
Разговор о картине мира следует начинать с того, как предстает в ней пространство и время.
Наиболее объемным смысловым полем стало Пространство России, которое противостоит полю Пространство зарубежья. В Пространстве России наиболее частотно слово «Россия», оно встречается 29 раз (заметим, что данное слово бралось только в контексте Россия = пространство, т.е. не учитывались такие контексты, как «Другая Россия», «Единая Россия» и т.п.). Обе столицы России упоминаются 26 раз: Москва – 13 раз, столько же и Санкт-Петербург (в том числе и разговорный вариант Питер). Между тем, география Москвы заметно детальнее: многократно упоминаются ст. метро Пушкинская, Тургеневская, также Останкино, Манежная, Лубянка, Арбат и др. (всего 23 случая). Петербург же представлен только Невским проспектом (2 раза). Но если в отношении столиц в речевом пространстве Г. Каспарова наблюдается относительное «равноправие», то провинция явно находится в подчиненном положении. Несмотря на то, что о провинции говорится 22 раза, она, как правило, не дифференцируется, обозначается одним словом регионы (16 раз). В качестве конкретных городов по одному разу упоминаются Калининград, Самара, Оренбург, Курган. Нижний Новгород встречается дважды. В целом, пространство России представлено 113 случаями, что очевидно противопоставляется Пространству зарубежья (всего 17 раз). При этом Запад – 15 случаев – «состоит» из Евросоюза (1 раз), Англии (2 раза), Страсбурга (1 раз), Нью-Йорка (1 раз), Эстонии (2 раза); чаще используется общее обозначение Запад (8 раз). Восток представлен исключительно Ираком (1 раз) – и то в связи с военными действиями там Соединенных Штатов. Подобного рода статистика позволяет утверждать, что стереотипные суждения о Г. Каспарове как о прозападном политике (со всеми вытекающими из этого следствиями) не вполне соответствуют реальности: собственно российское пространство (и российские дела) для Г. Каспарова является доминирующим.
Немаловажную роль играет для Каспарова пространство города (26 случаев), состоящее из центра (5), улиц (11), площадей (7), бульваров (1) и метро (2). Отметим, что у этого пространства нет его естественной противоположности – сельского пространства (нет ни одного упоминания о селе). Отдельно можно отметить пространство дома, состоящее собственно из дома (1) и кухни (1).
Поле Виртуальное пространство (18) противопоставлено Реальному пространству (все вышеотмеченные случаи) и представлено интернетом (1), сайтами (3), телевидением (11), телеканалами (1), эфиром (2). Реальное пространство, конечно, доминирует и связано это, видимо, с тем, что оппозиционная деятельность понимается как комплекс действий и мероприятий, проводимых в реальном пространстве (митинги, пикеты, марши, съезда, форумы и т.п.). Если рассматривать виртуальное пространство, можно заметить, что преобладает мир телевидения, – к которому у Г. Каспарова нет доступа. В то же время возможности виртуального интернет-пространства, по сути, не используются. По-крайней мере, понятие интернета и родственных ему понятий находится на периферии картины мира политика.
Поле Времени состоит из четырех подгрупп: прошедшее, настоящее, будущее и время, не связанное с моментом речи (час, день, неделя, быстро и т.п.). Наибольший интерес представляет соотношение прошедшего, настоящего и будущего времени. Здесь заметно доминирование настоящего (116 случаев); прошлое и будущее время представлено гораздо более скромно. Настоящее время наиболее часто передано словами сейчас (43) и сегодня (37). Вообще поле Времени характеризует, как правило, те события, в которых принимал / принимает / будет прижимать участие именно сам Г. Каспаров. В этом смысле прошлое связано с прошедшими митингами, маршами, форумами, а будущее – с грядущими выборами и др. событиями, о которых мало что известно. Поэтому данное смысловое поле малоинформативно – основная «интрига» состоит в уже отмеченной прагматический заостренности Г. Каспарова на настоящем.
Политическая действительность раскрывается с помощью нескольких больших полей: политические объединения, политические деятели, политические мероприятия, политические организации и др. Политические объединения (116) являют собой довольно внушительный ряд партий, объединений, организаций и молодежных движений. Доминирует, конечно, Другая Россия (47). В основном, присутствуют партии и объединения так называемых системной и несистемной оппозиции. Прокремлевские структуры – Единая Россия и Справедливая Россия даны скромно (каждая по 2 раза). Видимо, эти партии не представляют для Г. Каспарова особого интереса (в этой связи заметим, что и представители российской государственной власти, в том числе и лидеры обсуждаемых партий, находятся на периферии сознания политика – Миронов (1), Грызлов (3)). Вполне вероятно, что Гарри Каспаров видит в представителях современной российской политической власти безликую массу (отсюда и редкое упоминание), а в качестве оппонента рассматривает только Владимира Путина (22). Но здесь в результате персонификации власти происходит мифологизация образа Президента и его демонизация. Г. Каспаров сам активно работает на создание такого образа – вспомним недавний комментарий политика, в котором он сравнил Путина, которому в федеральном списке ЕР были отданы 3 места, с Троицей (на наш взгляд, сравнение поверхностно, мифологическому прочтению этого события посвящена наша статья «Путин, Брахма и Лихо Одноглазое»).
Из оппозиционных партий наиболее упоминаемые СПС (13), КПРФ (11) и Яблоко (9) – зарегистрированные партии. Незарегистрированные партии: Российская республиканская партия В. Рыжкова (2), РНДС М. Касьянова (5), НБП Э. Лимонова (3), ОГФ Г. Каспарова (3) – представлены более скромно. Такому слабому упоминанию наиболее близких политических сил есть, на наш взгляд, две причины. В качестве первой причины можно назвать прагматичный характер видения ситуации, свойственный Г. Каспарову: разрешенные партии имеют гораздо больше возможностей для того, чтобы заявить о себе, нежели остальные. В конечном счете, они участвуют в парламентских выборах. Кроме того, СПС, КПРФ и Яблоко для Г. Каспарова – это такие же оппоненты, как и Путин. А для Г. Каспарова крайне значима тема политической борьбы (об этом см. ниже). Незарегистрированные партии каждая в отдельности как политическая сила ничего существенного не представляют. Именно поэтому возникает идея коалиции, которая и является второй из называемых причин (ср. упоминание Другая Россия (47)). В этой связи отметим, что поле Консолидации актуально для Г. Каспарова (63 случая) (ср. с противоположным ему полем Разногласие (всего 7 случаев)). Само поле Консолидации включает в себя слова согласие (5), согласен (10), компромисс (3), консенсус (3), коалиция (19), коалиционность (1), друзья (3), союзники (2), сторонники (8), договориться (2) (заметим, что слово переговоры встречаются 8 раз) и др. Очевидно устремление политика к интегративным процессам (заметим, что местоимение мы Г. Каспаров произносит 180 раз, а местоимение я только 96), а не к характерному для многих обособлению.
Остальные политические объединения представлены единичными случаями: Великая Россия (1), ЛДПР (2), Оборона (1), Мемориал (1), Московская Хельсинская группа (2). Молодежные политические объединения упоминаются чаще: доминируют здесь так называемые кремлевские проекты Наши / нашисты (3), Молодая гвардия / молодогвардейцы (7), которым пытаются противостоять, но уступают Авангард красной молодежи (1), нацболы / лимоновцы (3), Смена (1).
Поле Политические деятели (107 случаев) представляют несколько политических групп:
1) Другая Россия (45): Касьянов (11), Рыжков (11), Лимонов (8), Каспаров (7), Илларионов (2) и др.; 2) правозащитники (6) – все по одному упоминанию Пономарев, Ковалев, Алексеева и др.;
3) представители «системной» оппозиции (14): Зюганов (6), Рогозин (2), Явлинский (3), Белых (3);
4) представители российской власти (30): Путин (22), Грызлов (3), Матвиенко (2), Лужков (1), Миронов (1), Сурков (1);
5) западные лидеры (12): Ширак (1), Саркози (2), Шредер (2), Меркель (3), Буш (2), Берлускони (1), Блэр (1).
Видно, что доминируют лидеры Другой России – это интересно рассмотреть на фоне того, что сами политические объединения, составляющие Другую Россию, упоминаются редко. Т.е. политический процесс Г. Каспарову видится не в качестве движения тысяч и миллионов, он понимается скорее как деятельность (совместные проекты, борьба и т.п.) нескольких известных личностей. Видимо, личностные качества для Каспарова играют определяющую роль и, в первую очередь, это независимость в суждениях и поступках. Поэтому из представителей российской власти часто упоминается только лишь В. Путин. О западных лидерах – представителях стран-G8 Гарри Каспаров говорит редко, преимущественно, в критической модальности (исключение составляют Саркози и Меркель).
Среди остальных личных имен упоминаются:
1) известные журналисты (9): Караулов (4), Леонтьев (2), Познер (1), Соловьев (1), Политковская (1);
2) представители бизнеса, чиновники, депутаты (12): Абельцев (7), Березовский (1), Тимченко (2), Цой (1), Чуров (1).
К той и другой группе (исключение составляет погибшая А. Политковская) отношение Г. Каспарова отрицательное. В этой связи стоит отметить, что в речевой реальности политика налицо некая негативная чрезмерность. Сложно поверить, что в данных сферах у Г. Каспарова нет союзников. К тому же можно предположить их существование в сферах культуры, науки, образования (так например, университеты всегда были «очагами» свободомыслия) и т.п. Вообще, очень заметно отсутствие среди тех, кого упоминает Г. Каспаров, людей, не связанных с политической деятельностью (исключение А. Карпов (1)). Тем самым широчайший пласт культуры, как отечественной, так и мировой, оказывается совершенно не задействованным. Сказанное позволяет сделать вывод о существовании явного диссонанса между стремлением к консолидации (и самой широкой коалиции) и потенциальной оценкой людей, которые могут войти в эту коалицию. Создается ощущение, что политик, находясь в пространстве (им же создаваемом!) политической игры, не пытается взглянуть на ее ход со стороны, а этот шаг позволил бы значительно обогатить ее (здесь уместно привести суждение о том, что систему нельзя постичь, находясь внутри нее).
Одним из наиболее значимых смысловых полей является Политическая борьба (113 случаев). Это смысловое поле интересно, поскольку ведущими СМИ целенаправленно создается образ Г. Каспарова как человека радикального, способного к экстремистской деятельности. Между тем, анализ его интервью (неподготовленных, спонтанных текстов) свидетельствует явно об обратном. Так, например, Г. Каспаров употребляет слово «революция» всего один раз и то, в следующем контексте: «Сейчас вышел том новой серии о революции в шахматах в 70-х годах». Таких слов, как радикальный, радикализация и под. всего 5 и большей частью они связаны со стереотипным представлением общества о Другой России либо с законотворческой деятельностью. В основе же данного смыслового поля лежат понятия оппозиции и оппозиционности (29), несогласия и несогласных (19), выражения требования (22) и протеста (18), организации митингов (12) и маршей (Марши несогласных) (36). С обсуждаемым полем сближается поле Борьбы (32), состоящее из слов борьба (4), бороться (4), а также слов, обозначающих победу и поражение в борьбе: победа (10), победить (5), поражение (1), проиграть (1) и др. Видно, что оптимистический сценарий исхода борьбы явно доминирует.
Для Г. Каспарова крайне важным является ведение игры и борьбы по правилам. Об этом также свидетельствует смысловое поле Легитимность (54). Политик часто ссылается на Конституцию (7), конституционные права (7) и антиконституционные действия (3), на исполнение законов (5), говорит о правовом поле (3), о правах граждан (21), о легитимности (8). Кроме того, в интервью относительно частотна такая группа слов, как правила (9), правильный (т.е. соответствующий правилам) (5), правильно (4) и неправильно (2).
Остальную лексику, связанную с политической сферой, можно сгруппировать в смысловые поля Выборы (138), Политические мероприятия (84) – часть слов из этого поля вошли в поле Политическая борьба, Власть ее характеристики и действия (240) и Общие обозначения политического процесса (89). В смысловом поле Выборы при достаточно широком спектре входящих в него понятий, наиболее значимым является кандидат (41) и выбор (37), что вполне соответствует главной проблеме оппозиции – выбор единого кандидата. Политические мероприятия представлены словами, отражающими «внутрипартийные» реалии (64): конференция (38), праймериз (10), съезд (11), ассамблея (4), минифорум (1), отражающие партийное (в широком смысле слова) строительство; и реалии «внешнепартийные» (22): дебаты (2), референдум (3), импичмент (2) и акции (15). И та и другая сторона одинаково значима, если учесть вошедшие в поле Политическая борьба слова, связанные с проведением маршей, шествий, митингов (все вместе 70). Значимость партийного строительства усиливается отдельным смысловым полем Общественно-политическая организация (53), отражающим необходимость организации и управления политическими объединениями и их структуру: организация (в значении «общественное объединение») (16), руководство (5), оргкомитет (4), руководитель (1), председатель (1), координатор (3), организатор (2), лидер (2), активисты (16). С этим полем сближается и поле Организация деятельности (201), состоящее из понятий, отражающих исходную ситуацию, мотивы и цели деятельности, характер ее протекания, результат и под.: ситуация (36), проблема (10), программа (15), процесс (28), процедуры (26), результат (19), итоги (8), цели (8) и др. Таким образом, организация политического пространства ведется Г. Каспаровым по установленным легитимным правилам, детально разрабатываемым сценариям внутри- и внешнепартийной деятельности с опорой на лидерство.
В общие обозначения политического процесса (89) вошли такие слова, как политика, либералы, демократы, партии (и соответствующие прилагательные, образованные от них). Здесь политический процесс лишается конкретики и превращается в схематическую абстракцию.
Поле Власть ее характеристики и действия (240) состоит из двух групп: собственно Власть, представленная наиболее частотным словом власти (90), а также менее частотными Кремль (15), Президент (16), администрация Президента (3), а также властьимущих (1), чиновничество (1), бюрократия (1) и др. Здесь также отчетливо видно представление о власти, с одной стороны, предельно абстрактной (слово власти), а с другой, – персонифицированной в образе нынешнего Президента (ср.: слово правительство присутствует только 4 раза).
Характеристики власти выдержаны в одной – обличительной – модальности. Наиболее часто используется слово режим (23) – Путинский режим, правящий режим и т.п. Само слово режим в подобных контекстах используется в значении «государственный строй (обычно об антинародном, антидемократическом строе)» (Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: АЗЪ, 1195. – С. 662). Сам режим характеризуется как коррумпированный (5), авторитарный (1), забюрокраченный (1), обворовывающий людей (1) и др., построенный на лжи (2), пропаганде (4), полицейщине (1) и т.д., использующий карательные меры воздействия на оппозицию (беспредел (2), разгоне (2), арест (6) и др.). В этой связи становится актуальным поле Карательные органы (18), состоящие из прокуратуры (1), ОМОНа (6), ФСБ (3), спецслужб (1), КГБ (1), милиции (6).
Борьба с политическим и идеологическим миропорядком ведется даже на уровне характерных для Г. Каспарова речевых клише. Так, выражение «на самом деле» встречается 60 раз. Используя данное выражение (часто неосознанно), политик тем самым утверждает, что есть видимая реальность (политическая, экономическая и любая другая), открытая большинству, но принципы ее организации, процессы происходящие в ней и каким-то образом понимаемые и оцениваемые обществом, не имеют ничего общего с тем, что происходит в истинной реальности («НА САМОМ ДЕЛЕ»). В этом смысле задача политика показать, что скрыто за мнимостью, кажимостью, а политик становится человеком, постигшим суть вещей. По-поводу выражения «На самом деле» очень хорошо писал В. Руднев в своем «Словаре культуры XX века»: «”КАК БЫ” и “НА САМОМ ДЕЛЕ” – выражения, характеризующие различные поколения сегодняшних русских интеллигентов и, соответственно, их картины мира. Привычка через каждые пять предложений добавлять «Н. с. д.» характеризует поколение, вырос¬шее в 1960-х гг. и реализовавшееся в 1970-х гг. «К. б.» говорит по¬коление, выросшее в 1980-х гг. и не реализовавшее себя в 1990-х. Н. с. д. – выражение мыслящих позитивно физиков, кибернети¬ков, семиотиков-структуралистов. К. б. – выражение современников постструктурализма и постмодернизма. Н. с. д. расставляет все точки над i, утверждает истину в послед¬ней инстанции. Говорящий Н. с. д. более чем уверен в своих словах... и в том, что реальность можно описать истинными высказываниями, отбросив ложные. Говорящий Н. с. д, как правило, знает или думает, что знает, чего хочет. В характерологическом... плане говорящий Н. с. д. прежде всего реалист... и чаще всего экстраверт. Внешняя реальность имеет для него самодовлеющую ценность. Если что-то не ясно, то это (Н. с. д.) можно всегда выяснить, применив «пару формул» и держась здравого смысла». Подкрепляет эти рассуждения в отношении Г. Каспарова и характерное для его речи «слово-паразит» просто (очевидно, родственное выражению «на самом деле»), встретившееся 56 раз (например, «суд просто показывает полную лояльность руководству и штампует любое решение»). В этом контексте Г. Каспаров является представителем той части российской интеллигенции, о которой пишет В. Руднев, верящей в возможность рационального постижения сути вещей и управления ими. К тому же сама сфера реализации Г. Каспарова (конец 70-х – 90-е гг.) была сугубо интеллектуальной (в этом смысле «шахматы как модель мира» является органичной рациональному способу миропонимания). Отсюда вытекает и особая значимость понятий Интеллектуальной сферы (202), которая в рамках рационального миропонимания можно традиционно противопоставляется Сфере эмоционально-чувственной (всего 29).
Интеллектуальная сфера складывается из многих компонентов, обозначающих реалии «пространства смыслов»: понятие (21), мысль (2), смысл (4), информация (6); протекание интеллектуальной деятельности: думать (12), придумать (4), придумывать (1), понимать (34), сообразить (1), сомневаться (1), поразмышлять (1) и др., также решать (10), знать (16), научить(4), считать (34), полагать (19), предполагать (5); общие обозначения интеллектуальной сферы и ее характеристики: интеллект (4), интеллектуально (1), разумный (1), осмысленный (1), творческий (1), творить (1), гениальный (1) и др. Отдельно можно выделить группу слов, обозначающих негативно оцениваемый характер интеллектуальной деятельности (8): бессмысленно (3), бездумную (1), абсурд (1), необоснованный (1), надуманные (1), придуриваются (1). Данная группа слов немногочисленна и относится только к оппонентам и к возможности альтернативных вариантов действий политика. В этом смысле отсутствует какая бы то ни было критическая оценка собственных уже совершенных шагов – они все полагаются разумными и уместными.
Незначимость Эмоционально-чувственной сферы, которую составляют единичные словоупотребления (любовь, радуюсь, нравится, желание, разочарования, недовольство, презрительно, психует и т.п.), исключение слово ответственность (5) – и примат Сферы интеллектуальной приводит к излишней схематизации действительности и отрыву от конкретики повседневного. В этом контексте становится понятным обилие абстрактной лексики, слов, обозначающих множества однородных объектов, малое присутствие имен собственных (исключение: имена известных политиков). Например, в речи Г. Каспарова 98 раз встречается слово люди, 32 раза – человек, 12 раз – общество, 6 раз – гражданин. Между тем, конкретные сферы реализации этих абстрактных людей в этом мире мало интересуют политика (всего чуть больше 30 случаев наименования людей по сфере их занятости): депутаты (5), правозащитники (4), чиновники (2), олигархи (1), прокурор (3), журналисты (2), политологи (1), студенты (1), спортсмен (1), шахматист (1) и др. – все те, кто, так или иначе, связан с самим Г. Каспаровым. То же абстрактное мировидение характеризует пространство российской провинции абстрактным наименованием регионы (см. выше); ср. также и абстрактное наименование российской власти (см. выше). Отсутствие конкретики приводит к практически полному отсутствию слов, обозначающих цвет, запах, тактильные ощущения и под. чувственно воспринимаемую действительность. Так, из всего цветового спектра реализуются лишь 3 цвета: красный (2), розовый (1) и голубой (1). Некоторая «оторванность» от действительности проявляется и в слабой представленности понятий, характеризующих материальные ресурсы (27), необходимые для осуществления общественно-политической деятельности. Так, слово деньги встречается 21 раз, евро 2 раза, рубль 1 раз, ресурсы 5 раз. Из всех коммерческих структур упоминается дважды только Сургутнефтегаз – и то, только как предполагаемое место личных инвестиций В. Путина.
С Интеллектуальной сферой сближается смысловое поле Речь (138), поскольку, во-первых, речевая и мыслительная деятельности тесно связаны друг с другом и, во-вторых, и мышление, и речь протекают в неком виртуальном мире, а также создают его. Кроме того, как уже отмечалось, речевая деятельность политика (тем более оппозиционного) – одна из наиболее важных сфер его возможной реализации. Обилие глаголов речи подкрепляют данное суждение: сказать (25), рассказывать (8), высказывать (3), рассказать (2), говорить (51), поговорить (4), наговорить (1), договориться (2) и др. Эта сфера наложила отпечаток и на речевую манеру Г. Каспарова – относительно частое использование «слова-паразита» скажем (16), например: «Но, тем не менее - вот уже в случае, скажем, с Лимоновым...»; «И пока еще Грызлов, Миронов, Зюганов – это, скажем так, все части одной системы» и т.п.
И последние из выделенных нами значимых для Г. Каспарова смысловых полей – поле Многообразие (71) и поле Изменения (85). Многообразие (представлено, в основном, лексемами многие и разные) характеризует необходимость многообразия ракурсов видения мира и способов существования в нем. Однако многообразие, как уже отмечалось, с позиции Г. Каспарова не отрицает возможности сосуществования и даже единства (в частности, все то, что уже говорилось о Другой России). Изменение характеризует настойчивое желание изменения действительности в результате последовательных действий (поле Политическая борьба) и самого существования социального Многообразия. Отсюда обилие слов, указывающих на желательность иного, чем существующий, порядка вещей: другой (обычно в сочетании Другая Россия) (36), альтернативный (2), новый (4); а также слов, непосредственно обозначающих изменения: перемены (2), смена (3), изменится (14), изменение (4), менять (4), сменяемость (3), заменить (1), поменять (2), изменять (1), сменить (1), а также демонтаж (4) и демонтировать (4).
ОБРАЗ МИРА И ПРИНЦИПЫ МЫШЛЕНИЯ
Помимо смысловых полей, отражающих концептуальные приоритеты человека, для понимания его образа мыслей, мировидения очень важно обращать внимание на форму, в которую облекает человек свои взгляды. Способы построения фраз, грамматические предпочтения, модальность, средства выразительности, виды избираемой аргументации – все это опосредованно указывает на специфику мышления, ценностные ориентиры, интересы и коммуникативные качества человека, а значит, анализ формальных составляющих речевой деятельности является незаменимым при составлении имиджевого портрета.
В речи Г. Каспарова обращает на себя внимание явное доминирование сложных синтаксических конструкций – 79 % всего проанализированного материала составили именно сложные предложения. Принимая во внимание тот факт, что исследовалась устная речь политика, мы обращали внимание на несомненные указания на сложность конструкции – на союзы, свидетельствующие о тесной связи между частями высказывания, и на сами эти связи, актуализирующиеся вследствие несамостоятельности частей высказывания. Поэтому в состав рассмотренных сложных конструкций мы совсем не включили предложения с сочинительной и бессоюзной связью: стихия разговорной речи размывает силу этих связей и делает их неактуальными. Таким образом, анализ сложных предложений письменно переданной разговорной речи предполагает изучение предложений с подчинительной связью.
Подчинительные синтаксические конструкции, если рассматривать их с точки зрения отражения человеческой картины мира, свидетельствуют о стремлении обнаружить между субъектами, объектами, событиями, характеристиками, действиями разнообразные связи, они представляют окружающую действительность как непрерывное пространство, в котором каждый явившийся факт неслучаен, встроен в систему иерархических соотнесений с всеобщими закономерностями. Можно предположить, что для Г. Каспарова выявление таких закономерностей становится одним из основополагающих принципов существования – напомним 79% его речевого бытия (причем спонтанно обнаружившегося) организовано согласно этому принципу.
По нашему мнению, ключевая для понимания мыслительной стратегии Г. Каспарова подчинительная связь встречается во фразах, которые отражают процесс осознания ситуации с точки зрения исходных позиций и возможных вариантов развития (т.н. предложения с придаточными условия – очевидная доминанта, 35% от всех подчинительных конструкций; а также близкие к ним придаточные времени с оттенком условия – 5%). Такие конструкции «выдают» наиболее органичный для данного политика механизм мышления: «если…., то…..». Для Каспарова (вспомним его опыт шахматиста) естественно сначала оценить существующее положение вещей, сделать все возможные предположения о потенциале наличествующей ситуации и только после этого прогнозировать следствия, логически вытекающие из исходных посылок: «Вот если Путин подписывает этот закон, тогда мы оказываемся в ситуации, когда любые заведомо ложные с точки зрения прокурора высказывания любого в адрес любого чиновника будут являться поводом для возбуждения уголовного дела»; «Что касается В.Рыжкова, то когда он кончит переговоры с СПС и если они закончатся для него неудачей, его не включат в этот список, то я полагаю, что переговоры с ним, и вообще его участие в «Другой России», будет неизбежно». Такой алгоритм настолько органичен для мышления Г. Каспарова, что он используется и для формирования высказываний, не требующих анализа возможных состояний окружающего мира, и даже для иронических, шутливых замечаний: «А что касается Москвы, то здесь 5 тысяч, или, ну, в Питере просто было от 5 до 7 тысяч на Невском проспекте, это просто видно было уже по всем фотографиям, если не снимать, конечно, с какого-то специального ракурса, который выбирал Первый канал телевидения».
Существенно уточняют эту доминирующую мыслительную схему следующие по значимости в речевом пространстве Г. Каспарова подчинительные связи – изъяснительные (20%) и определительные (17%): «Но в данном случае мы считаем, что чем больше людей в этом процессе участвует, тем меньше вероятность того, что наш кандидат, который, даст бог, победит на выборах, будет вести себя так же, как вел Путин, который был ответственен не перед всеми людьми, а перед теми, кто с помощью денег и политтехнологий привел его и усадил в это кресло». Данные типы связей призваны максимально полно охарактеризовать, разъяснить, обнаружить скрытые черты обсуждаемых событий. Т.е. процесс осознания исходных параметров разрешаемой задачи в речевом пространстве предстает в виде ряда сентенций, приоткрывающих все новые и новые детали осмысляемого факта. Уместно здесь будет отметить и обилие вводных уточняющих конструкций (словосочетаний и целых предложений), преследующих те же цели: «Тем не менее, мы считаем очень важным найти любые способы мобилизации активистов самых разных политических партий, в том числе и тех, руководство которых продолжает играть в разные, малопристойные, с моей точки зрения, игры с Кремлем»; «Я бы считал важным, если бы этим летом «Другая Россия» смогла бы выступить вот с такой консолидированной программой – не очень, может быть, большой, касающейся политических, может быть, каких-то социально-экономических вопросов – и определить список тех кандидатов, я думаю, что он будет очень небольшим, две-три фамилии, которые могли бы реально участвовать в кампании, в президентской гонке».
Таким образом, необходимость подробной характеристики ситуации «здесь и сейчас» становится одной из приоритетных в сознании Г. Каспарова, потому так высока в его речи степень погружения в детали, как предметно-фактологические, так и гипотетические, предполагаемые им самим. Но способ воплощения этой необходимости в жизнь, в слова имеет свои риторические изъяны, обусловленные, видимо, приоритетами мировидения и предпочитаемыми способами деятельности Каспарова-человека. Максимальное количество упоминаемых частностей «замыкается» на «Я» Каспарова, на его мысли, чувства, ощущения либо на факты, присвоенные его сознанием и преподносящиеся как его часть. Сами изъяснительные конструкции, частотные в его речи, призваны либо передавать чужое как свое, полностью понятое, либо выражать собственное видение проблемы, а определительные предложения уже по своей природе – определять, оценивать – оставляют большой простор для выражения собственного «Я». По сути, ведущими мыслительными операциями оказываются жестко логическая «если…., то…..» и уточнение «условий задачи» исключительно для себя. Речевая манера Г. Каспарова практически не предполагает наличие «Другого» как активного начала, на речевом уровне картины мира Г. Каспарова отсутствует заинтересованная дифференциация «Другого Я». И, действительно, мы уже отмечали при анализе словесного состава интервью, что облик «Другого» в них предстает предельно обобщенным: число оппонентов минимизировано и редуцировано до гипертрофированного облика Путина, сторонники и особенно народ (для кого и осуществляется вся деятельность Каспарова) предельно унифицированы, функционируют в качестве «людей», «регионов» и т.п. В синтаксисе данная тенденция дублируется (усугубляется) фиксацией на указанных поясняющих конструкциях, связанных с исходной ситуацией действования, и почти полным отсутствием конкретики и уточнений по поводу следствий этого действования, его целей, причин: причинные конструкции, целевые, образа действия (т.е. те, которые вносят подобную конкретику) составляют 4%, 4% и 3% соответственно.
Так, образ «Другого» не дифференцируется Г. Каспаровым ни на уровне слов, ни на уровне синтаксических конструкций. В этой связи показателен модальный фон, возникающий в его интервью, т.е. типы отношения говорящего к тому, о чем он говорит. Г. Каспаров очень активно выражает это отношение: очень большое количество его высказываний (45% от всех проанализированных) сопровождаются вводными словами, конструкциями и т.п., в которых определяется общая модальность фразы – настолько сильно его стремление подчеркнуть личную активность в процессе осмысления обсуждаемого. В общем контексте особенностей речевого облика Г. Каспарова логично, что на первый план выходит выражение его личного мнения, его позиции по поводу некоторого факта (27% модальных оттенков): «Надо сказать, что такая неожиданная, очень, я считаю, важная психологическая победа оппозиции – власти разрешили не только митинг, но и марш»; «И, кстати, мне кажется, сегодняшняя конференция интеллектуально очень интересная, давшая тоже мощный эмоциональный заряд, подтвердила, что эта концепция востребована обществом, и, безусловно, будет развиваться»; «Ну, на самом деле, мне кажется, это просто говорит о разном, скажем, интеллектуальном уровне тех, кто посылает сообщения. Потому что категориями хороший, плохой мыслят, мне кажется, люди достаточно примитивные». Далее идут модальности уверенности (18%), утверждения (16%) и предположения, сомнения (15%), которые также несут сильную личностную окраску: «При понимании того, что эта процедура, конечно (уверенность), не идеальна. Конечно (уверенность), люди, которые приедут, будут выбираться не из тысячи тысяч, это, скорее всего, будут сотни, может быть, многие сотни в больших регионах – делегатов в региональных конференциях»; «На самом деле (утверждение), это тоже достаточно сложно определить, потому что протокол, на самом деле (утверждение), не содержал конкретного обвинения: «шел по Тверской улице в большой группе людей, выкрикивая антиправительственные лозунги»; «Наверное (сомнение, предположение), все-таки были какие-то проблески, не всегда были только «троечники». Но, наверное (сомнение, предположение), это во многом связано с тем, что система воспроизводит себе подобных».
Причем, мы считаем, что данный подчеркнуто личностный блок модальностей (все вместе 76%) актуализируется в речи Г. Каспарова именно в силу способности подчеркнуть его индивидуальную вовлеченность в оценивание события. Свидетельство тому – нейтрализация смысловых оттенков употребляемых модальных слов, превращение их в т.н. «слова-паразиты», которые, несмотря на противоречия в значениях, можно употреблять одновременно: «Конечно, «праймериз», наверное, слишком громкое название, может быть, даже эпатажное» – уверенность с сомнением; «Ну, на самом деле, мне кажется, это просто говорит о разном, скажем, интеллектуальном уровне тех, кто посылает сообщения» – утверждение с мнением и предположением.
Более объективные же модальности необходимости (6%), возможности (8%) и должествования (8%) представлены в гораздо меньшем объеме, а модальности, тесно связанные с реальностью – требования (1%), попытка (менее 1%) почти совсем не выражены. Такое положение вещей может быть объяснено, с одной стороны, тем, что у оппозиции не так много возможностей непосредственно влиять на действительность, но, с другой стороны, «срабатывают» и общие тенденции картины мира Г. Каспарова, согласно которым вся конкретика возможных реализаций «выносится за скобки», приносится в жертву общим закономерностям.
Мы, конечно, понимаем, что демонстрация уважения к законам и правилам – на всех уровнях речевого проявления Г. Каспарова, – а также акцентуация – сознательная или нет – собственной точки зрения с позиций самого политика может оцениваться как своего рода честность: законы объективны для всех, а высказываемые мысли – только одно из возможных мнений, политик не навязывает его, а лишь указывает, что слушающий сам должен выбрать близкую ему позицию. Но таким образом выраженная «честность» аналогична риторической глупости и коммуникативной однобокости. Подобная риторическая логика, действующая в мире Каспарова, представляет «Другого» как вариант личного «Я», которому понятны все возможные выводы из продемонстрированных закономерностей и всегда близки. Дополнительные объяснения, детализации, адаптация к особенностям мировидения «Другого» в этом мире не подразумеваются, т.к., очевидно, там не актуален сам факт различия между Я и «Другим».
Таким образом, объективными активными силами в речевой презентации Каспарова являются некие законы, правила («если…, то….»), «Я» (вариант «Мы», качественно мало отличающийся от «Я»), вскрывающее действие объективных закономерностей и осуществляющее выбор в рамках обнаруженных закономерностей, и «Другой» – не имеющий конкретных очертаний, а значит, подчиняющийся всему тому, что актуально для Я. Если для игры в шахматы (извините за предсказуемую аналогию) такая ассиметричная коммуникативная модель, может быть, и действенна, то для борьбы мнений и аргументов, в пространстве общения использование ее нерационально, она прямо указывает на однобокость избранной Г. Каспаровым коммуникативной позиции. Чем более дифференцирован «Другой» в речи говорящего, чем глубже погружение в его потребности, интересы, частные конкретные проявления его личного бытия, тем больше уверенность у слушающего, что он не безразличен для говорящего, что говорящий ориентирует свою деятельность исходя из конкретных проявлений «Другого», т.е. стремится наладить отношения именно с ним. Чем четче причины, цели, а также желаемые результаты деятельности говорящего проецируются на «Другого», тем больше доверия к говорящему, т.к. он берет на себя конкретную коммуникативную ответственность – объяснения «Другому» его собственного бытия. Перекладывание такой ответственности на плечи безликих закономерностей, демонстрация собственного горячего участия в событиях вместо детального обсуждения действий по решению проблем потенциальных избирателей или хотя бы сочувствия этим проблемам (что свидетельствует об осведомленности о них) существенно уменьшают количество сторонников. Хотя, очевидно, что мы имеем дело с человеком принципов, честным, талантливым (отсюда такой индивидуализм) и увлекающимся.
Однобокость речевой самопрезентации Г. Каспарова наиболее рельефно обнаруживается на уровне использованных им средств выразительности, которые, как раз, призваны привлекать внимание и повышать убеждающий потенциал речи. Можно сказать, что нетривиальных выразительных средств в речи этого политика практически нет. При том, что очень большое место среди речевых фигур занимает метафора (39% от всех использованных средств), почти все эти метафоры являются речевыми штампами – клише, уже не ощущающиеся в качестве ярких образных средств, а потому не привлекающие дополнительного внимания слушателя либо вызывающие отторжение вследствие своей вторичности: «Судебные иски необходимы, потому что произвол властей должен находить адекватную оценку», «Конечно, у Запада есть мощное оружие, связанное с воздействием на счета…»; «…придерживающихся зачастую довольно полярных взглядов на многие важные вопросы мироздания».
Немногочисленные оригинальные приемы связаны с научно-технической сферой (1%): «В СПС никто не скрывает, что эта партия не может выйти из этой зоны кремлевской гравитации»; «…продолжают работать в том же самом алгоритме взаимодействия с властью»; «И надо сказать, что наша совместная работа привела к тому, что вот этих точек, по которым выстраивается такая геометрическая фигура согласия, становится все больше».
В целом, в речи Г. Каспарова очень мало ярких эпитетов, обращений к пласту культуры для аналогий, сопоставлений, аллюзий, практически нет сравнений. Логические конструкции, повторы и многочисленные прямые указания на важность, высокую степень проявленности некоего признака – это ведущие способы привлечения внимания к обсуждаемой проблеме: «…это организация, стоящая на необходимости соблюдать демократические принципы и демократические процедуры»; «Очень важно, что сегодня основной блок выступавших был тех, кто прошел уже эту школу жизни»; «…он может носить абсолютно катастрофические последствия для всей страны».
Интересно то, что креативность в сфере средств выразительности начинает выплескивается (бессистемно) у Г. Каспарова в ситуации явного или воображаемого спора с оппонентами – в речи появляются нетривиальные метафоры, используется ирония, игра речевыми штампами и культурные аллюзии, политик прибегает даже к словотворчеству: «…если вы посмотрите, это жесточайшие атаки на «Другую Россию», это просто своего рода клятва, которую должны принести все кремлевские вассалы»; «Власть надо как-то двигать, надо пытаться создавать ей проблемы, надо выходить за рамки установленные, за флажки, которыми они нас пытаются окружить. И тогда, может быть, ситуация будет меняться»; «Потому что информация – это улица с двусторонним движением»; «…это и есть, на самом деле, голубая мечта Путинского режима, вот Абельцев, на самом деле, просто как простой люберецкий парень, он об этом всем рассказывает»; «…во-вторых – все дороги туда, скажем так, заминированы»; «На самом деле, это достаточно очевидно, что вот эти, состоящие на кремлевской службе «хунвейбины», и «Путин-югенд», называйте их, как угодно, просто отрывались, потому что им разрешили творить бесчинства»; «Вот это, на самом деле, и есть лицо сегодняшней власти – трескучая патриотическая болтовня, за которой ничего реально не стоит».
Видимо, личный азарт и эмоциональный всплеск на какое-то время позволяют преодолеть характерную для Каспарова коммуникативную однобокость – оппоненты приобретают в его глазах достаточную степень конкретности. Однако, это, т.н., негативная конкретность, она окрашена большим количеством отрицательного личностного (опять!) смысла, поэтому вместе с повышением градуса эмоциональности в подобных высказываниях возрастает количество просторечных слов и выражений, носящих излишне (для литературного языка) экспрессивную окраску: «На самом деле махровый советский агитпроп – это попытка вот так передернуть»; «И поэтому они сейчас вот эту трескотню повсеместную устраивают, говоря о том, что российская власть игнорирует Запад»; «Потом займутся внутренними разборками, которые для них будут гораздо важнее, чем оппозиция»; «…они все прекрасно понимают, что они придуриваются, что выходят тысячи человек, и эти несколько тысяч – это очень опасно»; «На самом деле, всем все понятно, и это все сгнило, и поэтому они так дергаются – они понимают, что это долго держаться не может».
По тем же принципам соблюдения правил, законов и гипертрофированности «Я-активности» строится аргументация, свойственная Г. Каспарову. Наиболее популярными в проанализированных интервью стали эмпирическая аргументация, аргументы «обращение к незыблемому принципу (традиции)» и «обращение к здравому смыслу», а также «дискредитация оппонента» и «прямые отрицательные оценки оппонента».
«Обращение к незыблемому принципу (традиции)» в случае с Г. Каспаровым, конечно, связано с утверждением демократических принципов и процедур, следовать которым должны все без исключения. Права человека, гражданина, законность, избирательные процедуры, сменяемость власти и т.п. – это те ценности, которые являются для Каспарова бесспорными, поэтому утверждая основные постулаты «Другой России» и свою собственную точку зрения, он подчеркивает сам факт соблюдения этих принципов и намерение не отступать от них: «Принцип сохранился сегодня, в зале были представители разных общественных и политических сил. И палитра сегодня была такой же широкой, как и год назад. Поэтому я бы не говорил о том, что мы разругались»; «Да, мы будем предлагать какие-то решения, да, мы будем их реализовывать. Но главное, что мы гарантируем тем, кто нас поддерживает и всем гражданам России, что если нам удастся победить, то эта власть не собирается засиживаться против воли народа. Если через год-два-три-четыре – сколько там потребуется времени для проведения выборов следующих люди решат, что эта власть себя скомпрометировала, они должны иметь возможность в результате прямых, честных выборов, без всяких ограничений антиконституционных, отправить эту власть обратно в отставку, или еще куда-нибудь».
Демократические принципы в данном контексте – это правила игры, которые в рамках картины мира Г. Каспарова очевидны и объективны, поэтому избираются в качестве абсолютного критерия оценки окружающей действительности. И далее и в аргументации срабатывает уже обнаруженная нами мыслительная стратегия: реальность оценивается с точки зрения соответствия или несоответствия утверждаемым ценностям демократии. Но т.к. приведение действительности в надлежащий вид (соответствия утверждаемым правилам) – это обобщенная цель деятельности, то для уточнения «условий задачи» подбирается очень подробный эмпирический материал, свидетельствующий о ряде нарушений демократических принципов. Фокус внимания направлен не на утверждение ценности и целесообразности правил (если не на примере настоящего России, то при помощи культурно-исторического материала), а на обличение их нарушений. В данном случае в процессе аргументирования Каспаров опять не предполагает различий в своих ценностных ориентирах и ориентирах аудитории, не обращает внимания на «Другого».
Наличие нарушений политик демонстрирует с помощью многочисленных фактов (эмпирическая аргументация) и логических рассуждений, обращений к опыту и т.п., вскрывающих несоответствие этих фактов требованиям демократических свобод (обращение к здравому смыслу): «...законодательные акты, принятые, они антиконституционны, потому что делят людей на разные группы. То есть те, кто не может выдвигаться от партсписков, они не имеют шансов быть избранными в думу. Это, безусловно, нарушение наших прав. Именно поэтому нужно бороться нашим законодательством»; «Но такая ситуация сложилась. Судебные иски необходимы, потому что произвол властей должен находить адекватную оценку. Не получается в одном суде, мы идем в другой суд, надо идти, идем в Страсбург. Но надо постоянно оказывать любым способом давление на власть».
Но интересно, что и данная обличительная аргументация, вскрывающая многочисленные случаи игнорирования принципов демократии, подчеркнуто личностна, представленные конкретные эпизоды касаются самого Каспарова-человека, а остальные участники «Маршей», или участники других случаев нарушения прав и свобод существуют в речевом пространстве политика крайне обобщенно. И столь же обобщенно выглядят предложения борьбы для этих обобщенных потерпевших. Зато опять очень конкретны и эмоционально окрашены речевые действия самого Г. Каспарова против тех, кто не соответствует принципам демократии. Собственно, такие аргументы, как «дискредитация оппонента» и «прямые отрицательные оценки оппонента», нельзя назвать корректными, т.к. здесь имеет место «переход на личности». Но подчеркнуто Я-центрический речевой мир Каспарова не может иначе отреагировать на нарушения законности и демократических принципов, т.к. это воспринимается, и, соответственно, на уровне языковых средств подается, прежде всего, как нарушение его личных прав и свобод, т.е. покушение на его личное Я. Поэтому в интервью во время явных или подразумеваемых споров с оппонентами растет число эмоционально переданных фактов, свидетельствующих о недостойных действиях оппонентов, или прямые оценочные суждения, представляющие оппонентов в крайне неприглядном виде: «Но в данном случае мы считаем, что чем больше людей в этом процессе участвует, тем меньше вероятность того, что наш кандидат, который, даст бог, победит на выборах, будет вести себя так же, как вел Путин, который был ответственен не перед всеми людьми, а перед теми, кто с помощью денег и политтехнологий привел его и усадил в это кресло»; «Потому что даже в СССР или при деле «ЮКОСа» была попытка собрать какую-то доказательную базу все-таки. Она уже больше не нужна. То есть если система постановила, то в данном случае суд просто показывает полную лояльность руководству и штампует любое решение»; «И интересно, что Рыжкова в эту комиссию не пустили, потому что он лицо заинтересованное, и не может быть объективен, потому что он участвовал в марше. А вот что касается Абельцева, который априори говорит, что всех бить по голове просто, причем даже того, что он наговорил уже в «Ар-ТВ-Ай», конечно, может быть, уже хватило бы для прокуратуры. Но то, что он говорил за кадром – о том, как надо всех утопить на баржах…»; «Караулов лжет. В принципе, это естественное состояние для кремлевского провокатора, который прикидывается журналистом»; «Ну, на самом деле, мне кажется, это просто говорит о разном, скажем, интеллектуальном уровне тех, кто посылает сообщения. Потому что категориями хороший, плохой мыслят, мне кажется, люди достаточно примитивные».
В заключении остановимся на основных выводах, сделанных в процессе анализа спонтанной речи (интервью, ответы на вопросы аудитории) Г. Каспарова.
РЕЗЮМЕ
В пространственной организации «модели мира» Г. Каспарова наиболее объемным смысловым полем стало Пространство России, превышающее в 7 раз Пространство зарубежья. Это свидетельствует о том, что собственно российское пространство (и российские дела) для Г. Каспарова является доминирующим. Из Виртуального пространства значимость для политика имеет телевидение (к которому у Г. Каспарова нет доступа), в то время как возможности Интернет-пространства, по сути, не интересуют политика.
Поле Времени характеризует, как правило, те события, в которых принимал / принимает / будет прижимать участие именно сам Г. Каспаров. Данное смысловое поле малоинформативно – основная «интрига» состоит в прагматический заостренности политика на настоящем, причем только на тех событиях, в которых он непосредственно участвует.
Политические объединения в модели мира К. Каспарова являют собой довольно внушительный ряд партий, объединений, организаций и молодежных движений. Доминирует, конечно, Другая Россия. В основном, присутствуют партии и объединения так называемых системной и несистемной оппозиции. Прокремлевские структуры даны скромно. Вполне вероятно, что Гарри Каспаров видит в представителях современной российской политической власти безликую массу (отсюда и редкое упоминание), а в качестве оппонента рассматривает только Владимира Путина. Вообще политический процесс Г. Каспаров понимает как деятельность нескольких известных личностей на фоне абстрактного общества.
Поле Консолидации актуально для Г. Каспарова. Очевидно устремление политика к интегративным процессам. Но в речи Г. Каспарова заметна излишняя критичность по отношению к потенциальным союзникам, что позволяет сделать вывод о существовании явного диссонанса между стремлением к консолидации (и самой широкой коалиции) и способами ее достижения.
Одним из наиболее значимых для Г. Каспарова смысловых полей является Политическая борьба, которая распространяется даже на уровень многочисленных речевых штампов и «слов-паразитов». Поэтому логично, что все Характеристики власти в его речи выдержаны в одной – обличительной – модальности. Однако для Г. Каспарова крайне важным является ведение борьбы по правилам. Об этом свидетельствует высокая активность смыслового поля Легитимность. Политик часто ссылается на Конституцию, на исполнение законов, говорит о правах граждан, что опровергает создаваемый ведущими СМИ образ Г. Каспарова как человека радикального, способного к экстремистской деятельности. Однако в размышлениях Г. Каспарова отсутствует какая бы то ни было критическая оценка собственных уже совершенных шагов – они все полагаются разумными и уместными.
Особую значимость для Г. Каспарова имеют понятия Интеллектуальной сферы, а Эмоционально-чувственная сфера незначима практически совсем.
Примат Интеллектуальной сферы свидетельствует о продуманности и рациональности общего подхода к миру, но приводит к излишней схематизации действительности и отрыву от конкретики повседневного, что объясняет однобокость взглядов на политическое пространство (некая негативная чрезмерность) и абстрактное представление об обществе. Схематизация мира приводит и к исключению из речи Г. Каспарова широчайшего пласта как отечественной, так и мировой культуры, мир политика строится лишь из политических реалий.
В речи Г. Каспарова обращает на себя внимание явное доминирование сложных синтаксических конструкций с подчинительной связью, которые свидетельствуют о стремлении обнаружить разнообразные связи, указывающие на упорядоченность действительности. Самыми распространенными являются предложения с придаточными условия. Они «выдают» наиболее органичный для политика механизм мышления: «если…., то…..». Такое построение фраз используется даже для формирования высказываний, не требующих анализа возможных состояний окружающего мира.
В речи Г. Каспарова высока степень погружения в детали, т.е. необходимость подробной характеристики ситуации «здесь и сейчас» становится одной из приоритетных в его сознании. Но максимальное количество упоминаемых частностей «замыкается» на его личном «Я», т.е. на речевом уровне картины мира Г. Каспарова отсутствуют заинтересованность в характеристике других людей, их интересы и адаптация к особенностям мировидения другого не подразумевается. Такая ассиметричная коммуникативная модель, опять указывает на однобокость избранной Г. Каспаровым коммуникативной позиции.
В речи Г. Каспарова сильно стремление выразить его отношение к сообщаемому – модальность. Доминирует здесь его личное мнение, его позиция по поводу некоторого факта. Таким образом, для политика на первый план выходят ценность общих закономерностей, правил поведения и его личная активная позиция.
Однобокость речевой самопрезентации Г. Каспарова обнаруживается также на уровне использованных им средств выразительности: нетривиальных выразительных средств в его речи практически нет; почти все метафоры являются речевыми штампами; мало ярких эпитетов, обращений к пласту культуры для аналогий, аллюзий; практически нет сравнений. Логические конструкции, повторы и многочисленные прямые указания на важность сообщаемого – это ведущие способы привлечения внимания к обсуждаемой проблеме. Немногочисленные оригинальные приемы связаны с научно-технической сферой. Речевая креативность проявляется только в ситуации явного или воображаемого спора с оппонентами, т.е. собственный эмоциональный всплеск позволяет преодолеть характерную для Каспарова коммуникативную однобокость, абстрактность.
По тем же принципам соблюдения правил, законов и гипертрофированности «Я-активности» строится аргументация, свойственная Г. Каспарову. Наиболее популярными в проанализированных интервью стали эмпирическая аргументация, аргументы «обращение к незыблемому принципу (традиции)» и «обращение к здравому смыслу», а также «дискредитация оппонента» и «прямые отрицательные оценки оппонента».
«Незыблемый принцип» в речи Каспарова – это утверждение демократических правил и процедур, следовать которым должны все без исключения. Но в его аргументации фокус внимания направлен не на утверждение ценности и целесообразности этих правил, а на обличение их нарушений. Т.е. опять не предполагается различий в своих ценностных ориентирах и ориентирах аудитории.
Наличие нарушений политик демонстрирует с помощью многочисленных фактов («эмпирическая аргументация») и логических рассуждений («обращение к здравому смыслу»). Но представленные конкретные эпизоды (эмпирика) касаются, как правило, самого Каспарова-человека, а остальные участники «Маршей», или участники других случаев нарушения прав и свобод существуют в речевом пространстве политика крайне обобщенно.
В качестве реакции на нарушения законности и демократических принципов в речи Г. Каспарова появляются «дискредитация оппонента» и «прямые отрицательные оценки оппонента» (некорректная аргументация). Такая повышенная эмоциональность и пристрастность обусловлена тем, что эти нарушения оцениваются политиком очень личностно – отсюда конкретика их личного опыта.
Исследование выполнено по заказу BBCRussian.com для проекта о выборах в России, который будет опубликован на сайте Русской службы Би-би-си во второй половине ноября.
Константин Белоусов, Наталья Зелянская
Исследовательский центр компании E-generator.ru
